Вадим Арутюнов против азербайджанской пропаганды: от погромов в Баку до идеологической борьбы
Amnews провел эксклюзивное интервью с известным блогером, журналистом, автором программы «Армянский след» и проекта «АНТИТОПОР» Вадимом Арутюновым. Он рассказал нам о пройденном пути, своих позициях, информационной борьбе и многом другом.
Расскажите немного о своем детстве. Где оно прошло, какие интересные воспоминания у вас есть?
Родился я в Баку. Детство, соответственно, тоже прошло там — в Баку. Я тогда ещё учился в школе. Мне было 12 лет, когда в городе начались события. Нам пришлось уехать. Так что моё детство, можно сказать, наполовину прошло там, а наполовину — уже вне Азербайджана.
Мы уехали в Казахстан. Там жили, я там и доучился. Потом поехал поступать в Москву — в Институт стран Азии и Африки. (Отделение востоковедения). Закончил его.
Немного поработал — и в Индии поработал, и в Пакистане. Но не как востоковед, а по журналистской линии — был корреспондентом. Потом перешёл в Московский комсомолец, а потом снова вернулся в Казахстан. Журналистику тогда немного забросил. Вернулся в Казахстан и стал работать учителем в школе. Преподавал историю. Учительница ушла в декрет, историка не было, и меня попросили. А я как раз тогда ушёл из журналистики, и согласился. Немного поработал там — четыре года.
Потом снова вернулся на телевидение. Меня назначили корреспондентом в Ростов. И так я в Ростове и остался.
Ваша семья была вынуждена покинуть Баку в 1989 году. Какие воспоминания у вас остались от того тяжелого периода?
Дело в том, что там прошло только детство. И эти детские воспоминания всё равно остаются светлыми. Детство всегда хорошее. И в Баку оно тоже было хорошим… пока всё это не началось. Все эти армянские погромы — я их хорошо помню. Тем более что наша семья пережила там трагедию: у меня там погиб отец. Тогда у нападавших ещё не было ни автоматов, ни пулемётов. Они просто узнавали у милиции, в каких квартирах живут армяне, и ходили туда, били камнями стёкла, угрожали. Кому-то повезло больше, кому-то меньше. Кто-то, может, не пережил этого.
Нам тоже били стёкла, особенно если видели, что в квартире горит свет. Это были устрашающие действия. Они давали понять — армянам здесь делать нечего, надо уезжать. На стенах писали всякое, рисовали кресты, подписывали «Вазген Первый». Мой дед, например, не знал, кто такой Вазген Первый католикос, во-первых, потому что был коммунистом, а во-вторых — потому что в Советском Союзе религия была далека от повседневной жизни.
И вот мой дед впервые узнал это имя, когда увидел умирающую собаку на улице — у неё на брюхе был выжжен крест, и подписано было «Вазген Первый».
Честно говоря, я тоже тогда впервые услышал это имя — с брюха умирающей собаки. Я был ребёнком, и откуда мне было знать, кто такой Вазген Первый. И до сих пор эта детская память осталась. Это имя у меня ассоциируется с собакой, которая умирает.
Были и хорошие моменты — пока всего этого не началось. Азербайджанцы были у нас в гостях, и мы бывали у них. У моей мамы были подруги — азербайджанки, у отца — друзья — азербайджанцы.
Но вместе с тем были и такие азербайджанцы, которые помогали армянам бежать. Естественно, за спасение мы тоже что-то оставляли — кто машину, кто квартиру. Это всё не было бесплатно. Они нам помогали, мы им помогали чем могли — какими-то материальными вещами. Так многие люди спаслись и уехали оттуда.
Как ваши родители повлияли на ваше мировоззрение? В какой среде формировался маленький Вадим?
Мне кажется, мои родители особо не влияли на моё мировоззрение. Во-первых, я рано потерял отца, а мама осталась молодой вдовой. Она только и делала, что с утра до вечера работала, чтобы я мог учиться.
Что же могло повлиять на моё мировоззрение? Я всегда любил читать книги — какую-нибудь приключенческую литературу. Очень любил Жюля Верна, у него много приключений, путешествий и всего прочего. С детства я любил географию. В Баку и потом после переезда над моей кроватью висела карта мира. Я часто на неё смотрел и мечтал, что когда-нибудь посещу все эти разноцветные страны. Уже в детстве я знал все столицы мира, даже самые мелкие государства в Океании, Африке и на Карибских островах.
Потом, когда я окончательно порвал с журналистикой в 2014 году, начал больше путешествовать. И вот в 2015 году побывал в Сирии — там освободили несколько армянских районов, в Дамаске и других местах. Я удивился, что там есть армянские районы, хотя раньше особо не обращал на это внимание.
Много путешествовал, но армянские точки меня не интересовали особо. Потом я подумал: может, будет полезнее и интереснее не просто ездить и кататься по миру, а изучать армянский мир. Потому что в разных странах есть свои армянские герои, о которых мы не знаем. И в то же время они тоже мало знают о наших. В каждой стране есть свои армянские герои — очень известные люди, о которых мы не знаем. Я собираю по крупицам всю информацию. Первый том моей книги «Записки странствующего армянина» уже издан, через полгода выйдет второй том — и так далее.
Как вы решаете, какой город посетить в следующий раз?
Вот смотрите, мне даже сложно ответить на этот вопрос, как я решаю, какой город посетить в следующий раз. Просто смотрю на карту. Вот, например, посмотрел на Северную Америку. Говорю себе: в Канаде был, в США был, в Мексике был, что там… Гватемала, Сальвадор, Панама — везде был.
То есть осталось два государства: Никарагуа и Коста-Рика. Я знаю, что в Никарагуа есть аж четыре «Армении», а в Коста-Рике — две «Армении». Я побывал во всех «Армениях» мира, которые есть в разных странах, но вот в Никарагуа и Коста-Рике пока не был. В ближайшее время туда поеду — вот так в принципе и решаю.
Вы бывали во многих странах. Какая страна впечатлила вас больше всего и почему?
Знаете, был такой американский путешественник, очень старый человек. Журналист задал ему точно такой же вопрос: «Какая страна вас наиболее впечатлила, что вам запомнилось?» И он ответил очень оригинально. Я долго не понимал, что он имел в виду, но теперь понимаю. Он сказал: «Меня впечатлили абсолютно все страны, потому что у каждой есть своя изюминка, свои плюсы и минусы. Но для себя я сделал вывод: есть богатые страны, есть бедные страны, а есть Япония и Аргентина». Вот так он ответил. И я могу сейчас ответить тем же. Есть богатые страны, бедные страны, есть Япония и Аргентина.
Почему он так сказал? С Японией понятно — это как Марс. Люди живут сами по себе. Кстати, у японцев и армян много общего. Они очень национализированы, этнически замкнуты, как и армяне. У них моноэтническое государство, как и у нас. Есть святая гора Фудзи, как у нас — Арарат.
Но почему он назвал Аргентину? Я воспринимаю Аргентину по-другому. Она мне действительно очень понравилась. И из всех стран, где я был, мне в Аргентину всегда хотелось возвращаться — как в Армению.
Потому что Аргентина обособленная, она другая, она далеко от Европы и остального мира. У них очень красивая природа. Есть арктический и субантарктический пояса, очень большая страна, красивые люди. Население там смешанное — почти 60% потомки итальянцев. Все живут дружно. Там много армянских организаций. В центре города Буэнос-Айрес есть район под названием Палермо — это в основном армянский район. Там есть армянский сад и парк, названный в честь армянских эмигрантов. В районе несколько церквей – католические и апостольские. Много армянских учебных заведений, армянский театр и дом престарелых. Практически всё в районе Палермо связано с армянской общиной. В целом страна очень удобная и либеральная. Это одна из тех стран, где мне понравилось буквально всё.
Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я бы назвал Аргентину.
Как родился проект «АНТИТОПОР»? Что стало мотивацией для этого?
В блогерство я пришёл совершенно случайно. Канал АНТИТОПОР создался тоже случайно — друг завёл мне страницу «ВКонтакте», я тогда даже не знал, что это такое. Начал читать новости, комментарии, обсуждения. И однажды вмешался в один спор — там обсуждали, кавказцы ли армяне. Я подумал: ну, поумничаю, я же востоковед. Начал рассказывать, что армяне не кавказцы, что Армения — это армянское нагорье, а не Кавказ. И тут на меня пасыпалась грязь — мол, я ничего не понимаю, я такой-сякой.
Тогда я решил записать видео. Первые мои четыре видео на канале АНТИТОПОР — если их найти, это был ещё 2013 год — вообще не имели отношения к азербайджанцам. Я обращался к армянской молодёжи и рассказывал, какая у Армении великая история, как она стоит среди других восточных народов.
Рассказывал про армянские танцы, костюмы, царей, культуру. Я не говорил, что кавказцы — это плохо. Я говорил: не надо брать чужое, если есть своё. Например, тогда в России было модно танцевать лезгинку на улицах, носить грузинские наряды. Армяне тоже это делали. Я говорил — танцевать можно, это красиво. Но не стоит говорить, что это армянское. Потому что это не армянское.
Вот первые четыре выпуска были на эту тему. А потом я увидел, что у нас есть проблема — особенно в информационно-идеологическом плане. С азербайджанской стороны звучат обвинения: что армяне якобы крадут культуру, историю, искусство.
И я начал записывать видео, где опровергал эти обвинения, опираясь на источники. Так и появился канал АНТИТОПОР.Смешно, но в 2016 году — то есть через три года — я только узнал, что я называюсь блогером. Я этого слова даже не знал. А в 2017-м, через четыре года, узнал, что блогеры вообще могут зарабатывать деньги, что можно монетизировать канал.
То есть у меня вообще не было цели становиться блогером. Я и сейчас, честно говоря, не умею монтировать видео. В Ереване есть парень — Айк Маргарян, он мне помогает. Сам монтирует видео, следит за каналом, я в этом не разбираюсь. Я только творческой частью занимаюсь. Записываю «сырое» видео и отправляю ему. Он уже заливает всё на YouTube.
С помощью этого проекта вы одновременно рассказываете, анализируете, боретесь. Что особенно хотите донести до аудитории?
Ну, у меня же темы разные. Если бы была одна — было бы проще. А так темы абсолютно разные: от культуры и истории до путешествий и политики. В последнее время так получилось, что приходится затрагивать и политические вопросы. Потому что невозможно говорить, допустим, об Азербайджане и не касаться политики — это понятно.
Но я стараюсь всё разбавлять. Даю аналитику, насколько могу, рассказываю об истории и культуре — не только армян, но вообще народов нашего региона.
Ещё я часто езжу по разным странам и рассказываю, как и почему там появились армянские колонии. Например, недавно был в Ираке. Никто не знал, что в Иракском Курдистане живут армяне, которые уже больше 150 лет не говорят на армянском. Они говорят на курдском языке — на курманджи. Единственное, что сохранили, — это религия. Всё остальное давно утрачено: они носят курдскую одежду, живут как курды, говорят на их языке. Они хоронят как курды, но только на этих могилах, как у мусульман, маленький крестик․ Четыре года назад, в их деревне Авзрог (на севере Иракского Курдистана) построили армянскую церковь. Приехал священник из Эчмиадзина, стал постепенно учить их, как правильно молиться, какие у армян традиции и культура. Так вот, их постепенно приобщают обратно к армянской культуре.
Вот, например, в Африке я нашёл чернокожих армян — в Эфиопии. В одном из видео я их показывал. Они говорят на западно-армянском языке. Это потомки армян, которые когда-то приехали в Эфиопию, крестили местных, остались, женились на местных женщинах. И у них родились дети — Громачяны, Газаряны и прочие. Они давно чернокожие, но ходят в армянскую церковь в Аддис-Абебе. Это армянская молодёжь, говорящая по-западноармянски.
Были ли моменты, когда вы задумывались: стоит ли поднимать ту или иную тему, или риск слишком велик?
Вот, например, если говорить об армянской политике. С одной стороны, мне нравится, что в Армении происходят определённые преобразования, что страна смотрит в сторону Европы. Это мне близко, потому что действительно многое нужно менять. Но с другой стороны, я вижу, как по этому пути совершается множество ошибок. Я высказываюсь об этом — и вот тут начинаются проблемы. Армянский народ, как вы сами знаете, — народ крайностей. Если ты говоришь что-то хорошее о Пашиняне — значит, тебе Пашинян платит. Если ты его критикуешь — значит, тебе платит Кочарян. Никто даже не допускает мысли, что у человека может быть своё мнение, без чьей-то оплаты. И вот когда начинаются такие разговоры, я каждый раз сожалею, что вообще влез в эту тему. Думаю: зачем? Пусть живут как хотят, пусть делают, что хотят. Лучше я буду заниматься своим делом.
Но потом снова что-то происходит — как недавно, например, история с католикосом и Пашиняном — и меня опять начинает трясти. И я думаю: нет, всё-таки выскажусь. Но плохо вот что: когда мы свои внутренние проблемы выносим на весь мир, когда ругаемся прилюдно, враги начинают радоваться. Хлопают, улыбаются, говорят: вот, смотрите, у них опять всё плохо, они друг друга готовы перегрызть. Мне вот это не нравится.
И в конце, я уверена, вы следите за событиями в Армении. Что бы вы пожелали вашим подписчикам из Армении?
Как я уже говорил, я считаю, что Армения выбрала правильный курс — курс в сторону Европы. Европа — это наука, это открытия, это достижения. Нужно двигаться вперёд. Плохо, когда идёшь назад. Но при этом всё нужно делать очень осторожно, потому что вокруг нас — много шакалов. И эти шакалы только и ждут, чтобы армяне внутри Армении начали ссориться между собой, чтобы сами друг друга уничтожили. Они этого и добиваются.
Я хочу пожелать, чтобы этого не произошло. Чтобы армянская молодёжь — та, что сегодня живёт в Армении, созидает, хочет сделать страну лучше — ни в коем случае не допустила межармянских конфликтов и разборок. Всё должно решаться законным путём. Не нравится Пашинян? Значит, нужно идти на выборы и исключить его из списка. Нравится — голосуйте за него. Всё просто.
Что касается религии — тут мы, народ, ничего не можем изменить. Церковь отделена от государства, католикоса не выбирают на выборах — это дело Священного Синода. Поэтому главное, что остаётся народу Армении — особенно молодым — это сохранять спокойствие. Не давать ни малейшего повода, чтобы нас, армян, превратили в посмешище эти шакалы.
Вот этого я искренне вам всем и желаю.